Цветочная трилогия

[Рашми]

Название: Цветочная трилогия
Автор: Рашми
Бета:  Pheeby
Размер: миди (7146 слов)
Пейринг: Цуруга Рен/Могами Кёко
Категория: гет
Жанр: романтика, ангст
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Как рассказать девушке, не замечающей твоих чувств, о своей любви? Возможно, стоит воспользоваться языком цветов?
Размещение: Только с разрешения автора.
Примечание: написано для  WTF Combat 2015

Часть 1: Примула.

Солнце неторопливо скрывалось между высотных зданий мегаполиса, расцвечивая верхушки небоскребов красными и оранжевыми полосами и заставляя оконные стекла ослепительно сиять. А внизу, у подножия домов, уже начинали скапливаться сумерки. Вечер потихоньку заявлял свои права, и люди, уставшие после насыщенного трудового дня, торопились домой наслаждаться законным отдыхом. Улицы были заполнены деловито спешащим по своим делам народом, по дорогам двигался непрерывный поток машин. Но известный актер Цуруга Рен домой не торопился, он спокойно вел машину в общем потоке, не слишком следя за дорогой, так как его голова была занята совершенно иными мыслями.
Сегодняшний вечер впервые за долгое время оказался свободен от съемок, интервью и презентаций, что стало для актера неожиданностью. Поразмыслив, он понял, для того чтобы эти несколько лишних часов не пропали даром, по приезде домой стоит немедленно лечь спать. И это будет наилучшим решением, так как последняя неделя была довольно тяжелой. Он был вымотан морально и физически. Множество различных проектов, требовавших его присутствия чуть ли не в одно и то же время, несколько интервью, парочка новый идей от Такарады и куча мелких неприятностей, щедро разбавлявших всё вышеперечисленное. Создавалось ощущение, что боги проверяют его на прочность. Началось всё с проблем на съемках одной из дорам, в результате которых придется переснимать большое число эпизодов, график съемки другого сериала претерпел серьезные и не очень приятные изменения из-за болезни одной из актрис, толпа неуравновешенных фанаток у здания телестудии чуть не затоптала его на пару с Яширо. Нынешний день стал апогеем: сначала он опоздал на съемки, чего с ним никогда не случалось, забыл дома мобильный телефон, неудачно попался на глаза президенту, потерял в переходах телестудии Яширо, но наткнулся на Фуву. А под конец вечера испытал настоящий шок, когда заметил своего старого знакомца Бо, шествующего к одному из павильонов с прижатой к боку цыплячьей головой. Он наконец-то смог прекрасно разглядеть лицо человека в костюме и теперь не знал, плакать или смеяться, вспоминая их разговоры и советы цыпленка. Кёко, его милая Кёко, такая простая и наивная. Сколько раз они общались, какие темы обсуждали, что за советы она ему давала, но так и не поняла, о ком он говорил.
Актер нервно сжал руль.
«Кёко, ты прекрасна такая, какая есть, со своими сказками, феями, невинностью, простодушием и бесконечным энтузиазмом, но как же иногда хочется, чтобы ты хоть чуть-чуть повзрослела».
Машину обогнал мотоцикл. Его громкий треск заставил Рена поморщиться и потереть висок, в голове начинала пульсировать тупая боль. Цуруга вяло проследил, как мотоциклист ненадолго притормозил впереди, дожидаясь приятеля, и диссонирующая с вечерней неторопливостью улицы парочка янки рванула вперед, пересекла движущийся поток автомобилей и, подрезав одну из машин, скрылась из глаз. Рен, голова которого была занята отнюдь не дорогой, – маршрут-то известен, напрягаться нет смысла – как и большинство водителей, оказался к этому не готов. Пронзительный визг впереди и крики заставили напрячься. Шедшая перед ним машина резко затормозила, ее занесло к центру дороги. Рен, в мрачноватой задумчивости слишком сокративший дистанцию, вдавил тормоза и вывернул руль, избегая столкновения, машину развернуло под углом к основному движению. После остановки актер стремительно повернул голову назад, водитель позади него лучше справился с ситуацией - возможно, за рулем его не одолевали посторонние мысли. Весь инцидент занял считанные мгновения, но взвинтил и без того потрепанные нервы Рена. Чувствуя, как уходит сковавшее его напряжение, он с усилием отцепил от руля сведенные руки и откинулся на сиденье. Судя по комментариям прохожих и некоторых вылезших из машин, водителей происшествие закончилось без каких-либо ужасных последствий. Рен вздохнул с неимоверным облегчением. Не позволяя себе хоть на миг задуматься о случившемся, он завел машину и, аккуратно свернув к обочине, припарковался.
Движение понемногу восстанавливалось, но Цуруге нужно было несколько минут, чтобы прийти в себя. Едва он позволил себе расслабиться, как его догнали воспоминания не только о Рике, но и о происшествии на съемках «Темной луны», доставившем ему немало тяжелых минут. В прошлый раз от этого ужаса его спасла Кёко, и он старался уцепиться за мысли о ней, чтобы не погрузиться полностью во тьму.
«Кёко, мой светлый недоверчивый ангел, посланный неизвестно за какие деяния. Когда же ты поймешь, что не стоит отгораживаться от чувств, сможешь посмотреть на меня иначе, чем на сэмпая, и перестанешь своей наивностью и неопытностью жестоко обламывать крылья моей надежде?»
Рен чуть тряхнул головой и с удивлением понял, что пульсирующая боль в висках исчезла без следа, всплеск адреналина прогнал ее, очистил мысли и частично разогнал хандру, хотя в теле еще присутствовала нервная дрожь. Взгляд, лениво скользивший вдоль улицы, зацепился за зеленую вывеску с золотой окантовкой на одном из магазинчиков. Он поймал за хвост мелькнувшую в голове забавную мысль, повертел ее так и эдак и, легкомысленно махнув на все рукой, решил осуществить возникшую в голове идею. Цуруга выбрался из машины и направился к магазину. Его маленькая шалость наверняка произведет впечатление на его возлюбленную, любящую сказки. Он толкнул входную дверь, легкий перестук бамбуковых трубочек раздался в тишине помещения. Рен огляделся и довольно улыбнулся.
«Кёко, сегодня ночью ты, сама того не зная, будешь думать обо мне».
***
- Кёко-чан, - окликнула хозяйка появившуюся на пороге «Дарумая» девушку. – Добрый вечер. Что-то ты сегодня припозднилась. А тебя тут сюрприз давно дожидается. – Женщина хитро улыбнулась. – Смотри.
Она указала на край прилавка, где стояла картонная шестиугольная коробка, напоминающая расписанный цветами фонарик.
- Курьер из службы доставки принес, для Могами Кёко, – пояснила хозяйка.
Кёко положила сумку и приблизилась к прилавку. Вблизи коробка оказалась еще красивее: яркая, с рельефным рисунком, а между пестрых дивных цветов можно было разглядеть маленьких фей, поблескивающих серебром на крылышках. Кёко, сцепив руки в замок перед грудью, в немом восхищении любовалась сказочной вещицей.
- Правда от кого доставка курьер не сказал, может внутри будет карточка, - голос хозяйки оборвал созерцательное восхищение и заставил чуть нахмуриться. Но тут же возникла твердая уверенность, что в такой чудесной упаковке просто не может оказаться что-то ужасное. Девушка осторожно открыла коробку и вместе с не удержавшей любопытства хозяйкой заглянула внутрь.
- Примула! - с легким недоумением протянула женщина. Кёко согласно кивнула и аккуратно извлекла наружу небольшой керамический горшочек с розеткой ярко-желтых цветов в центре, окруженных венком бугристых блестящих темно-зеленых листьев. К горшочку за уголок был привязан простой белый конверт. Девушка поставила подарок на стойку и некоторое время любовалась простыми, но такими теплыми цветами. Легонько погладив лепестки кончиками пальцев, Кёко решила наконец заняться конвертом. Отвязав, оглядела его со всех сторон, но не обнаружила никаких надписей, внутри лежал сложенный лист плотной с золотистой искрой бумаги. В верхнем правом углу стояла сегодняшняя дата, подпись, завершающая ровные столбики иероглифов, отсутствовала. Вместе с хозяйкой Кёко принялась читать написанный темно-золотыми чернилами текст:
«Легенда о примуле.
Давным-давно на одном из прекрасных цветущих лугов жил принц-эльф с длинными белокурыми волосами и зелеными глазами. И однажды он влюбился в красивую девушку, но та его почему-то не замечала, оставаясь равнодушной к его чувствам. В отчаянии принц отправился к волшебнице и попросил ее сделать так, чтобы прекрасная девушка ответила ему взаимностью. И волшебница превратила принца в примулу – цветок, который первым распускается весной, едва сойдет снег и мимо которого пройти совершенно невозможно».
- Кажется, примула означает безрассудную влюбленность, ее дарят тому, кто даже не подозревает о желаниях отправителя. Кёко-чан, у тебя появился тайный поклонник, - хозяйка лукаво подмигнула девушке. - Такой романтичный и, похоже, такой одинокий, ведь, судя по всему, предмет его дум так холоден. Может, стоит дать ему шанс? - она по-доброму улыбнулась, погладив девушку по голове, и скрылась в кухне.
«А кому ему-то?» - слегка обалдело подумала Кёко, вновь изучив конверт и лист бумаги и не найдя никаких намеков на личность отправителя. «Неизвестно откуда появился непонятно какой поклонник, что с ним делать-то?» От последних мыслей возникла невольная ассоциация с тараканами, те тоже заводились самостоятельно, безо всякой причины, что с ними делать было непонятно, так как избавиться было очень проблематично. «Неужели и тут такое же будет?» - нервно хихикнула Могами.
«Что-то я не о том думаю». Она растеряно смотрела то на письмо, то на примулу. Не надумав ничего путного, она со вздохом подхватила подарок, сумку и направилась к себе в комнату. Легенда, конечно, была удивительно красивая, но Кёко и поверить не могла, что ее кто-то мог также полюбить, не принцесса ведь. Может, глупый розыгрыш? Так было бы спокойнее.
Ночью Кёко спала не слишком хорошо, размышляя о неизвестном, сделавшем ей подарок. Маленький скромный цветок на подоконнике вызывал неясную тревогу, бередил душу и будил непонятные чувства…

Часть 2: Камелия

Легкий перестук бамбуковых трубочек возвестил о приходе посетителя. Девушка-китаянка за прилавком с легким поклоном и заметным акцентом поприветствовала нового покупателя.
- Добрый день. Рада вас видеть в нашем магазине. Я могу вам чем-нибудь помочь?
- Эмм… - остановившийся у прилавка Цуруга Рен в легком волнении провел по волосам, придав прическе небрежный вид, и привычно-профессионально улыбнулся девушке. – Пожалуй, да. Мне нужен букет или цветок… со смыслом.
Он вообще не был уверен в том, что делает. Просто, возвращаясь домой, он заметил мелькнувшую за окном автомобиля знакомую вывеску и, поддавшись какому-то внутреннему импульсу, остановил машину и зашел в наполненный свежими запахами цветочный магазин, где три дня назад покупал примулу. Этот цветок явно произвел на Кёко определенное впечатление, хотя пытаться угадать мысли, бродящие в голове этой неординарной девушки, было пустым занятием. А она не поделилась этим событием ни с ним, ни, похоже, со своими подругами, так что достоверные сведения почерпнуть было не откуда. Однако девушка была задумчива и так откровенно рассеяна, что пыталась сшибить все встреченные на пути углы. И глядя на ее отрешенное лицо и с недоумением потираемый лоб, он чувствовал какое-то извращенное удовольствие, еле уловимым ветерком проносящееся внутри. И, видимо, именно это чувство и ее поведение подтолкнули его вновь переступить порог цветочного магазина.
- Со смыслом? – девушка нахмурила брови, не сразу сообразив, что требуется клиенту. – О, я поняла! Но многое зависит от того, кому вы хотите дарить цветы. К тому же их значения могут сильно разниться в различных культурах. Вы хотите использовать традиционный для Японии ханакотоба или европейские вариации языка цветов? – Сняв с одного из стеллажей две книги, она положила их на прилавок.
Вопрос заставил задуматься. Кёко хорошо, насколько он мог судить, разбиралась в традиционных искусствах, и наверняка ей был знаком цветочный этикет Японии. Возможно, поэтому было бы проще использовать его. Но с другой стороны, в прошлый раз он послал цветок, основываясь на всплывших воспоминаниях о явно европейской, но без зазрения совести переиначенной в угоду ситуации, легенде. А новый безымянный дар будет не сложно связать с предыдущим. Пусть уж всё остается в едином стиле, плюс это внесет больший ореол тайны и легкую путаницу, намекая на загадочного иностранца.
- Пожалуй, европейский. Вы поможете мне сделать правильный выбор? – в глянцевую улыбку на лице была подпущена толика смущения.
- Разумеется. Цветы будут предназначаться женщине или юной девушке? Вашей родственнице, коллеге, невесте или кому-то совершенно постороннему? Что-то простое или изысканное? Молодые люди сейчас заказывают порой поистине фантастические букеты, стремясь обратить на себя хоть на мгновение внимание современных идолов. – Судя по последней фразе, девушка его не узнала, улыбка Рена сразу стала на порядок искреннее. – Так как вы сказали про «цветы со смыслом», я полагаю, вы знаете, что именно хотите сказать этим букетом?
- Да, конечно. Хотелось бы как-то поддержать человека, выразить уверенность в его силах и способностях. А цветы предназначаются… - он чуть помедлил, - девушке… знакомой.
- Хорошо, - продавщица задумалась, окидывая взглядом ассортимент магазина. – И я думаю, будет неплохо пояснить, что именно вы хотите сказать эти букетом. – Она пододвинула к нему папку, в которой на страницах в кармашках были разложены небольшие открыточки, и вышла из-за прилавка, чтобы показать ему цветы. – Ведь не каждый знает значения цветов, да и не каждый вообще поймет, что такой подарок несет какое-то смысловое значение. И чтобы не возникло недопонимания…
- Пожалуй, это будет разумно, - он с благодарностью кивнул.
Из магазина Рен выходил, оставив заказ на доставку цветов и держа в руках книгу о цветочном этикете.
***
Три девушки в ядовито-розовой униформе сидели за столиком кафе LME. Амамия, отставив в сторону чашку, с увлечением шелестела страницами какой-то большой красочной книги. Канаэ, с привычно недовольным видом подперев подбородок рукой, созерцала неведомые дали, мерно помешивая кофе. Кёко же с легкой настороженностью разглядывала лежащую в центре столика ветку золотарника.
- И сколько это уже продолжается? – нарушила затянувшуюся тишину Канаэ.
- Ммм… Чуть больше трех недель, – отмерла Кёко.
Примула, приведшая ее в смятение уже, кажется, так давно, оказалась лишь первой в череде цветочных посланий от неизвестного отправителя. Через несколько дней она снова получила цветы, затем еще и еще. К каждому букету прилагалась миниатюрная открытка с пояснением, расшифровывающим его значение. Первые цветы приносили в «Дарумая», но когда очередной букет желтых тюльпанов доставили прямо в LME, это увидели ее подруги, с жадностью выпытали все подробности и теперь с интересом ждали новых посланий.
Кёко сама не понимала, как относится к этой ситуации. Цветы продолжали доставлять не ежедневно, но достаточно регулярно. И все они либо рассказывали о чувствах неизвестного дарителя, либо удивительно точно подходили ей самой или событиям в ее жизни, словно этот таинственный отправитель тщательно следил за ней, собирая сведения и оказываясь в курсе всех ее дел. И неизвестно, что больше ее пугало, то ли само наличие этого неизвестного поклонника, то ли его осведомленность, то ли его любовные признания. Последние Кёко было странно и неловко читать, в отличие от ее подруг, которых восхитили именно эти выражения чувств. Во влюбленность неизвестного Кёко как-то не очень верилось, ей проще было считать его сумасшедшим фанатом, чье внимание она невольно привлекла. Но всё же происходящее казалось ей очень таинственным, удивительным и, безусловно, красивым, и девушка не хотела признаваться сама себе, но она уже ждала каждое новое послание с предвкушением. Амамия и Котонами даже не скрывали своего интереса, с удовольствием обсуждая каждый новый букет, и, похоже, хотели установить личность Цветочного господина, как его назвала Чиори, больше самой Кёко.
- О, нашла, - воскликнула Амамия, - Так… Золотарник – пожелание успеха и удачи, «Ни пуха, ни пера!» А где тебе сейчас может пригодиться удача?
Кёко только в недоумении развела руками.
- Ну, с учетом того как точно тебе подходят присылаемые цветы и то, что вот это, – она ткнула пальцем в центр стола, - мы обнаружили непосредственно в нашем отделе, хотя пока и не поняли его смысл, можно быть уверенными, что твой безымянный ухажер из этого агентства, ну из мира шоу-бизнеса как минимум. И тот, с кем ты не раз встречалась. Так что, - Чиори хищно прищурилась, похоже, роль детектива пришлась ей по вкусу, - не думаю, что будет сложно вычислить его личность.
- А может, это президент? - Вновь выплыла из мрачной созерцательности Котонами. Реакция на эту неожиданную реплику последовала бурная. Кёко, решившая наконец выпить кофе, поперхнулась и раскашлялась до слез. Глаза оторвавшейся от книги Чиори размером стремились посоперничать с блюдцами стоящих на столе чашек.
- Что… президент? – прохрипела чуть пришедшая в себя Могами.
- Ну, это… - Канаэ неопределенно помахала рукой. - Цветы отправляет.
- Мо… Мооко-сан…
- Ну и фантазия у тебя, - отмерла Чиори. - Президент конечно очень… неординарный человек, но с чего бы ему…
- А?! Да нет, я не имела в виду, что он поклонник. Но может, именно он отправляет цветы? Вдруг это его очередная кампания по наставлению непутевых сотрудниц на путь истинной любви. Посылает цветочки, записочки, всё это так таинственно…
- Безобразие конечно, но как интригует, - поддакнула Чиори, слушавшая со всё возрастающим интересом, и Кёко не могла не согласиться.
- Именно! Может, на это и рассчитано. Ты заинтересуешься, привыкнешь, заочно будешь симпатизировать некоему абстрактному типу, а президент потом под это дело подберет подходящего парня, и всё – птичка в клетке. Ну, как в том старом американском фильме*.
- Звучит довольно правдоподобно, - хихикнула Амамия.
Кёко сидела, закусив губу и нахмурив брови. Учитывая все предыдущие выкрутасы президента, идея и ей не показалась чересчур бредовой.
- Хотя с другой стороны, - опять начала рассуждать Чиори, - если бы это были проделки Такарады-сана, то тебе присылали бы здоровущие корзины цветов, а не такие скромные, пусть и необычные букеты, любовные послания в развернутом виде не умещались бы на столе, а у тебя под окном распевали бы серенады нанятые барды.
- Да, президент любит размах, – все трое кивнул во взаимном согласии.
На некоторое время девушки затихли. Канаэ разглядывала свое искаженное изображение в вытащенной из чашки ложечке. «А если без шуток, кто все-таки это может быть?» – ее вся эта ситуация не только интриговала, но также раздражала и злила неизвестностью. «Кто-то достаточно хорошо ее знающий, близкий человек, вхожий в агентство. У нее ведь не так много знакомых, с которыми она будет откровенничать о себе. В этом списке Цуруга на первом месте будет…» – ложечка, крутнувшись, повисла вверх тормашками в чуть ослабших пальцах, Канаэ уставилась на подругу. «А ведь в самом деле очень подходит».
- Может тогда это Цуруга-сан? – неожиданное предположение на сей раз последовало от Амамии. Кёко вновь закашлялась, а Канаэ хмыкнула, ощущая внутренне удовлетворение. «Если подобная мысль забрела не только в мою голову, то значит, она не так уж абсурдна. Получается, за то столько недолгое время, что Амаия знает обоих, она тоже заметила между ними что-то этакое. Осталось самое трудное – убедить Кёко, что такая возможность вполне вероятна. Ну и подтвердить подозрения».
- А что, интересное и достаточно правдоподобное предположение, - поспешила высказаться Котонами, пока Кёко не успела откашляться и воспылать праведным гневом.
- Да о чем вы говорите? Это же Цуруга-сан! Конечно, наши отношения сначала были далеко не самыми лучшими, но с тех пор уж много всего изменилось. Зачем ему так разыгрывать меня? Или его Такарада-сан подловил на чем-то и заставил участвовать в своих грандиозных планах?
- Ну а если он это по собственной инициативе? - с намеком спросила Чиори.
- Что по собственной инициативе? Решил разыграть меня? Бывает, что он поддразнивает меня, но так далеко он заходить бы не стал.
- Ррр, - не сдержалась Канаэ.
- А если это не розыгрыш, и все послания правдивы? – не отступала Чиори.
- Не смешно, Амамия-сан, - надулась Кёко и с жаром бросилась защищать безупречный в ее воображении образ сэмпая. - Неужели ты такого плохого мнения о вкусе Цуруга-сана? Его возлюбленная может быть только высокой, стройной и безупречно красивой. И вместе они должны смотреться как королевская пара. Как на тех фотографиях с презентации, где он сфотографирован с моделью Харуми. Поэтому я вообще не понимаю, как подобное могло прийти тебе в голову, - заявила она, вытаскивая из сумки телефон, прервавший столь животрепещущую дискуссию. – Алло? – Кёко демонстративно отвернулась в сторону, как бы ставя точку в обсуждении данной версии.
- Ну-ну, - абсолютно не убежденная Котонами переглянулась с Амамией, и, дружно подняв чашки с кофе, девушки спрятали за ними заговорщицкие улыбки.
Не заметившая достигнутого сидящими напротив взаимопонимания Кёко закончила разговор и обернулась к подругам:
- Это Савара-сан. Нас ждут в офисе президента.
- Какое-то подозрительное начало…
- Мооко-сан, - укоризненно протянула Могами.
- А когда подобные встречи заканчивались искренней радостью с нашей стороны, а не со стороны Такарады?
- Ну-у…
- Вот и я о том же.
- Должно же всё когда-то случаться в первый раз, – Амамия была настроена не столь скептически.
- Наивный ребенок, не ведающий всей глубины извращенного коварства главной творческой личности нашего агентства талантов, - с отчетливо слышной ностальгией по своим давно ушедшим светлым годам вздохнула Канаэ. – Зато теперь становится понятен смысл вот этого. – Она подняла со стола ветку золотарника. – Удача сейчас лишней точно не будет. Давайте собираться, а то вдруг окажется, что каждая минута промедления приравнивается к дополнительному дурацкому условию в изначально глупом задании.
***
Президент Лори Такарада нервничал. На первый взгляд для этого не было никакого особого повода. Обычный рабочий день, родной с любовью обставленный кабинет, три милые сотрудницы, сидящие напротив него… которым он уже пятнадцать минут не мог объяснить суть предстоящей работы.
С самого начала разговора его сверлил тяжелый, изучающий взгляд Могами. Она рассматривала его с недоверием, будто следователь, подозревающий в свершении тягчайших преступлений. Невольно он начал перерывать закоулки памяти, пытаясь понять, чем мог вызвать ее неудовольствие, и вспоминать свои самые интересные проекты за последнее время. И не находил ничего необычного. Тем не менее атмосфера в кабинете была мрачной, несмотря на солнце за окнами в комнате было темнее чем обычно. Такарада в очередной раз запнулся посредине фразы и нервно оттянул воротник. Создавалось ощущение, что вокруг него вьется нечто разумное, изучает десятками глаз, давит сверху, наслаждается его беспокойством. «Да что за…» – он, наверное, впервые в жизни проклял свое живое воображение и чуть сполз в кресле, но тут же опомнился и, выпрямившись, попытался взять себя в руки.
- Могами-кун, - не выдержал он наконец, - что-то не так?
Сидевшая справа от девушки Котонами заехала ей локтем под ребра и прошипела: «Уймись!» Могами, словно очнувшись, смущенно уставилась в пол.
- Всё нормально, простите.
В кабинете ощутимо посветлело. Такарада с облегчением вздохнул и, не раздумывая, шагнул к бару в углу кабинета. Плеснув себе коньяка, залпом выпил и уже более твердым и спокойным голосом закончил излагать суть задания, которое, как и многие другие к его великому огорчению, не вызвало энтузиазма и радости. Вежливой покорностью девушки не слишком старательно маскировали кислое выражение лиц.
Без особого служебного рвения пообещав приступить к делу, троица направилась к двери. А пока задумавшийся президент размышлял, стоит ли их задержать для выяснения странного поведения Могами или его душевное здоровье ценится всё же сильнее любопытства, на пороге сразу после объявления секретаря возник Цуруга Рен в сопровождении менеджера. Такарада, глядящий в этот момент на девушек, смог наблюдать, как на этот раз меняются выражения лиц Котонами и Амамии, с подозрением уставившихся на Рена. Правда, их чувства оказались не столь тягостными, как эмоции Могами, но были сдобрены такой изрядной долей жгучего любопытства, что актер даже невольно отступил на полшага назад, заметив их горящие взгляды. Но быстро справился с собой и, натянув профессиональную улыбку, поприветствовал всех находящихся в кабинете.
- Добрый день, Цуруга-сан, - буквально пропели в ответ Канаэ и Чиори. Скромное приветствие Кёко на этом фоне осталось незамеченным.
«Какие у нас удивительные и необычные девушки», - с несвоевременным удовольствием и отеческим умилением подумал Такарада, с невольным облегчением проследив, как за ними закрылась дверь, и тяжело опускаясь в кресло. «Видно возраст у меня для стрессов уже не тот». Он покосился на Цуругу и решил, что допрос отложит на потом, всё равно со временем будет в курсе всех дел.
А девушки остановились перед кабинетом, и Котонами, подмигнув Амамии, поинтересовалась:
- Ну что, ждем, когда выйдет, и ты, - она ткнула пальцем в Кёко, - спрашиваешь?
- А? – вынырнула из размышлений актриса, шепотом перечислявшая, что следует взять в озвученную президентом поездку. – Кого? О чем?!
- Цуругу. Про цветы, – пояснила Чиори.
- Нет, - отрезала Могами, - Это… Это невежливо его допрашивать, да и вообще подозревать глупо.
- Глупо оставаться в неведении и отмахиваться от такого удачного случая проверить возможную версию, – заявила Канаэ. – Поэтому лучше расспросить, кого сможем, чтоб наверняка. Прямо он не ответит в любом случае, но мы сможем понаблюдать за его реакцией.
- Начинала бы тогда допрос с Такарады-сана, «чтоб наверняка», - мстительно передразнила Кёко.
Разгоравшийся спор прервался с появлением вышедших в коридор актера и менеджера.
- Быстро они. Наверное, президент всё еще под впечатлением от столь страстного внимания Могами-сан, - заметила Амамия, не обращая внимания на хмурый взгляд Кёко, - вот и не стал их долго задерживать.
А Канаэ пробормотала под нос:
- На ловца и зверь бежит, - и, хищно стрельнув глазами в сторону Цуруги, гораздо громче продолжила: - А интересно, цветочный поклонник Кёко последует за нами на Окинаву?
Как она и рассчитывала, менеджер Цуруги не сумел удержать в узде свое любопытство.
- Поклонник? Кёко-чан, у тебя появился воздыхатель? – Яширо старательно стремился заработать косоглазие, пытаясь смотреть одновременно на Могами и своего подопечного.
- Да вот, представляете? – чуть томно протянула Чиори, не обращая внимания на раздраженное шипение Кёко и ее же отчаянное: «Девочки, не надо». – Посылает цветы, записки, всегда так удачно подходящие к времени, месту или событию в жизни нашей Кёко. Только вот личности своей не раскрывает, загадочен донельзя.
- А нас президент послал, - по тому, как Котонами произнесла последнее слово, можно было подумать, что отправили их не иначе, чем в Антарктиду считать пингвинов, - с заданием на Окинаву помогать в дурацком реалити-шоу. Вот мы и гадаем, насколько этот поклонник пылкий, и будет ли Кёко вдали от Токио получать цветы.
Могами стояла смущенная и не знала, куда деть глаза.
- Как интересно, – Яширо чуть не лопался от любопытства. Рен мысленно скривился. Всё это время он мастерски утаивал от своего менеджера одностороннюю переписку с Кёко, а в случае редких мелких промахов и несвоевременных отлучек виртуозно забалтывал его и уводил внимание в сторону. Теперь же Яширо вспомнит все нестыковки в его рассказах, сведет всю имеющуюся информацию воедино и будет вытрясать подробности с энтузиазмом истинного садиста.
Маленькое хулиганство, затеянное актером под влиянием момента, переросло в нечто большее. И если всё раскроется, ему могут грозить определенные неприятности. Но исподволь наблюдая за Кёко всё это время и отмечая ее реакции на его подарки, остановиться он был уже не в состоянии. А в данный момент оставалось только, проявив дружеский интерес, вежливо поучаствовать в разговоре.
- Могами-сан, а вы уже становитесь знаменитостью, обзаводитесь поклонниками. Только прошу, будьте осторожны, смотрите, чтобы это внимание не стало навязчивым и опасным.
- Д-да… Спасибо, Цуруга-сан. Это…
- Мы тут еще обсуждали, - перебила ее Котонами, к глубочайшему разочарованию которой на лице Рена за весь разговор не проявилось никаких эмоций, кроме вежливого интереса, - кто это…
Она тоже не смогла закончить фразу, так как Кёко, подхватив подруг под руки, с настойчивостью носорога поволокла их прочь от кабинета, тарахтя на ходу:
- Нам же еще собираться, а времени совсем не остается, вылет вечером. До свидания, Цуруга-сан, Яшриро-сан.
Исчезая в спешке, они еще смогли разобрать фразу менеджера, произнесенную вкрадчивым, чуть ли не мурлыкающим голосом:
- Рен, ты ничего не хочешь мне рассказать?
***
Кёко устроилась у перил третьего этажа внутреннего балкона агентства и, уложив голову на сложенные ладони, отрешенно наблюдала за затихающей к вечеру суетой в холле. Поездка на Окинаву выдалась очень напряженной, чересчур суетливой и сдобренной изрядной порцией злости и раздражения. Работы оказалось много, фактически они были девочками на побегушках не только у работников съемочной группы, но и у капризных участников шоу: подай, принеси, найди или выполни порой противоречащие друг другу просьбы. Но к работе Кёко было не привыкать, больше неприятных эмоций вызывали дорогие подруги. Котонами и Амамия словно сговорились довести ее до белого каления, доставая разговорами о Цветочном господине. Постоянные намеки на Цуругу Рена, обсуждения доводов за и против, предложение на эту роль новых, порой поистине немыслимых кандидатур, а уж когда выяснилось, что послания догнали девушку и вдали от Токио, подруги словно с цепи сорвались. Так что Кёко была только рада ночному рейсу накануне и тому, что за сегодняшний день они ни разу не пересеклись в LME.
Чувства девушки к неизвестному посланнику за всё это время претерпели серьезные изменения. Первый подарок ее ошеломил. Она была растеряна, сбита с толку и чуточку восхищена, легенда о маленьком цветке привела ее в восторг. Но связать ее с собой Кёко никак не могла, не хватало ни воображения, ни желания. Потом на первое место вышла загадка, стало интересно, кто этот человек и что пришлет в следующий раз. Незаметно для себя она с нетерпением стала ждать новых посланий. Они сумели зацепить что-то в запертой на многочисленные замки, но все же романтичной душе девушки. Но сейчас она могла охарактеризовать ситуацию одним словом – достало. И появись в этот момент перед ней Цветочный господин, ему бы досталось за всё, даже если он был виноват в этом косвенно: за чувство ожидания, за то, что выводит из душевного равновесия честных девушек, за боязнь показаться перед ней, а заодно и за доставучих подруг.
- Добрый вечер, Могами-сан. Рад вас видеть, – Кёко невольно вздрогнула и с удивлением поняла, что знакомый голос, раздавшийся из-за спины, против обыкновения вызывает не радость, а раздражение. «Наверное, это уже просто нервное, что-то вроде аллергии, он же ни в чем не виноват», - она попыталась искренне улыбнуться Рену.
- Как прошла поездка? Такарада-сан взвалил на плечи хрупких сотрудниц очередную важную миссию? Вы выглядите уставшей. - Цуруга остановился рядом, также опершись на перила, и, заглянув ей в лицо, улыбнулся такой искренней, полной сочувствия улыбкой, что у Кёко невольно приподнялись в ответ уголки губ.
- О, да всё нормально, - бодро откликнулась она, чуть покривив душой и, не выдержав, призналась. – Просто… это связано с теми цветочными посланиями, помните, Мооко-сан говорила? – Девушка решила поделиться переживаниями с сэмпаем, надеясь услышать совет. – Девочки просто достали, - пробурчала она под нос.
- А, Котонами-сан при нашем утреннем столкновении не преминула упомянуть об этом. Кажется, на этот раз были каллы и розовые камелии?
Выражение лица девушки неуловимо изменилось.
- Цуруга-сан, - тихо произнесла Кёко, гладя ему прямо в лицо, - а как вы узнали про камелии? Мооко-сан об это ничего не известно. Я вообще никому не говорила про второй полученный цветок.
Чтобы не выслушивать очередные приевшиеся комментарии и не наблюдать двусмысленные ухмылки, она решила промолчать про пришедшую через пару дней после первого письма камелию.
На лице Рена появилась растерянность, и на мгновение Могами разглядела мелькнувшую панику. Но он быстро взял себя в руки. Но даже эти мимолетные эмоции подпитали вспыхнувшее подозрение.
- Мооко-сан не знала, - довольно резко повторила девушка, постаравшись не дать ему сказать ни слова. – И лично у меня только два предположения. Либо это вы действовали по наущению президента, либо это ваша личная инициатива. – Она чувствовала, как внутри закипают бешенство и обида.
- Могами-сан… - попытался что-то сказать Рен.
- Что, снова как всегда отшутитесь? – ядовито спросила Кёко. – Вы это хорошо умеете. Скажете как всегда, что это для моего блага, личной пользы, роста актерского мастерства и расширения жизненного опыта, так?
- Могами… - в его голосе уже проскальзывало отчаяние. Но девушка не слушала, она не хотела его слушать. Ее голос повышался, отчетливо были слышны злость и раздражение. Все копившиеся в душе отрицательные эмоции поднялись до критической точки и вплеснулись наружу, и Рену не повезло стать катализатором и оказаться тем, на кого выплеснулась эта буря.
- Может я и легковерная и наивная, но вам не кажется, что эта шутка зашла слишком далеко?
- Шутка? – его голос приобрел стальные нотки, глаза сузились, Кёко, прервавшись, насторожилась. – Вы считаете это всё шуткой? Вы ни на мгновение не задумались о других возможных вариантах?
- Этот самый вероятный, - непримиримо отрезала девушка. – Теперь, когда мне известна личность отправителя, другие версии вообще отпадают.
- То есть вам даже не приходило в голову, что всё это может быть правдой? – тихо и как-то обреченно спросил он.
- Что «это»? Развели таинственность…
- Таинственность?! Да куда уж мне до тебя, мой дорогой Бо, - сарказм на мгновение возобладал в его голосе.
- Э… Ам… Вы знаете?! – негодующий вопль собеседницы чуть не оглушил его. Заметив задранные вверх головы немногочисленных сотрудников в холле, они, не сговариваясь, отступили от перил. - И давно?
- Ну, уже какое-то время, - обреченно произнес он, осознавая, что попал в очередную ловушку, но понимая, что врать сейчас бессмысленно.
- А цветами решили отомстить? – прошипела Кёко. Весь их разговор напоминал американские горки, собеседники не орали друг на друга без остановки – эмоции и интонации менялись от фразы к фразе.
- Да нет же, Могами-сан, - он, досадуя на непонятливость и беспричинную параною девушки, прикрыл глаза, понимая, что настал момент сказать прямо. – Я просто пытался объяснить, что люблю вас.
Кёко расширившимися глазами растеряно смотрела на мужчину напротив. Очень хотелось, чтобы он сейчас рассмеялся, а из-за угла выскочил президент с кучей помощников, объявляя ее провал в каком-то очередном испытании специально для первого члена отдела «Люби меня». Но ничего не происходило, а Рен смотрел внимательно и чуть грустно.
- Вы… Так это и в самом деле вы! – голос Кёко дрогнул, она только сейчас полностью всё осознала. – И по такой дурацкой причине вы устроили этот спектакль и мотали мне нервы. Придумали себе любовь и хотели и меня под это дело подвести. Не выйдет! - Агрессивно набросилась на него девушка, вновь вскипая яростью. Она чувствовала себя преданной, хотя и сама не могла толком объяснить почему. Казалось, что у нее отняли что-то простое, светлое и легкое, толкнув к бездонному омуту чувств, с которыми не было связано больших радужных воспоминаний. Она словно наяву слышала зловещее позванивание не таких уже многочисленных замочков на шкатулке ее чувств. И ей это категорически не нравилось. Она не хотела ему верить, не могла, не собиралась…
- Я не верю ни вам, ни в ваши чувства. Да и вообще мне ничего такого не надо! – отчаянно выкрикнула Кёко, словно пытаясь выстроить стену, и отступила на шаг. – Можете катиться со своей лживой любовью на все четыре стороны. – Она сама уже не совсем осознавала, что говорит и не замечала отчаяния, расцветающего на его лице. Эмоции, воспоминания, давние обиды захлестывали ее с головой. – Я прекрасно знаю цену словам и чувствам таких красавчиков, хлебнула в полной мере. Не было ничего хорошего в любви, и возвращаться к этому вновь, ощущать себя ничтожеством и собирать из осколков я не намерена. Вы легко можете кружить головы, любая падет к вашим ногам. Зачем вам я? Или в вашей коллекции недостает только одной начинающей актрисы? Бабник! – Выпалив последнее слово, она бросилась прочь.
Оставшись в одиночестве, Рен устало прислонился к стене и прикрыл глаза. Холодная равнодушная пустота заползала в душу. «И на что ты надеялся, идиот?»

*Котонами имеет в виду фильм 1942 года с Фредом Астером «Ты никогда не была восхитительнее».
Желтые тюльпаны – «Твоя улыбка, как солнечный свет».
Каллы - преклонение, «Ты великолепна».
Розовая камелия – «Тоскую по тебе».

Часть 3: Цинния

- Ты собираешься что-нибудь делать? – вопрос Канаэ оторвал Кёко от безуспешных попыток чтения сценария. Она уже несколько раз ловила себя на том, что, отвлекшись от своего занятия, сидит и бессмысленно таращится в пространство. При всем желании девушка не смогла бы пересказать суть тех трех четвертей страницы текста, которые она читала уже не меньше десяти минут. Но и о чем она думала в эти мгновения, тоже сказать не могла.
- О чем ты? – Кёко изобразила жутко деловой вид, уткнувшись в пухлую тетрадь. Что от нее хочет подруга, она поняла, так как подобный разговор был далеко не первым, но обсуждать эту тему не хотелось.
- Ты поняла о чем! – рявкнула Котонами. – Может, прекратишь уже вести себя как ребенок и убегать от проблем, а спокойно поговоришь с ним как взрослый человек. На парня уже смотреть страшно. Похудел, побледнел, одни глаза остались… печальные-е. – С надрывом в последней фразе она слегка переборщила, но Кёко нервно затеребила уголок сценария, пряча глаза.
- Я-то тут причем? – буркнула тихонько Могами.
- А кто?! Довела человека. – И, театрально закатив глаза, Канаэ простонала. - Я вам не верю, я вас ненавижу, никогда не прощу и вообще больше водиться с вами не собираюсь.
- Не было такого, - неуверенно попыталась возразить Кёко, поняв, что подруга достаточно хорошо ее изучила. Котонами только недоверчиво фыркнула. – И что мне ему сказать? Тоже заверять в ответ в бесконечной л-любви? – споткнулась она на последнем слове.
- Скажи ему, что прощаешь, этого пока будет предостаточно.
- Могами-сан, - осторожно вмешалась молчавшая до этого момента Чиори. – Я думаю, Котонами-сан права. Цуруга-сан уже искренне раскаивается в том, что заварил всю эту кашу. По нему заметно. И как бы ты не относилась к этой ситуации в целом, прощение он уже вполне заслужил. В чем он провинился? В том, что анонимно посылал нравящейся девушке цветы с открытками, зная, что иначе она не оценит его поступок. Так в этом нет ничего криминального. Не мучай его больше.
- Угу, тем более он и без того уже наказан тем, что его угораздило влюбиться в такую… такую… тебя! – снова влезла Канаэ.
- То есть вы и в самом деле считаете, что его слова о… любви правдивы?
- О, как все запущено… Ты решительно в это не веришь?
- Да как такое возможно. Кто он и кто я? Масштабы несопоставимы. Во что тут влюбляться? – она оттянула ткань комбинезона на бедре и скорчила рожицу.
- Самооценка у тебя, конечно…
- Могами-сан, любят разных. Или ты считаешь, что внешность главное? – снова тихо вмешалась Амамия, избравшая сегодня роль миротворца.
- Она, видать, именно из таких, - резко сказала Канаэ. - Или Фуву ты любила за прекрасный внутренний мир? Кстати, масштабы там тоже не слишком сопоставимые были, что не помешало тебе бегать за ним собачонкой.
Могами не сразу нашлась что сказать, а Амамия с любопытством слушала неизвестные ей подробности.
- А ты не думала, что Цуруга не такой и ему не важно, как ты выглядишь? Он мог полюбить тебя, потому что ты очень светлая, искренняя, с необычными пристрастиями и нелогичным порой поведением, готовая в работе выкладываться на все сто процентов, и видишь в нем не только звезду, но и человека. Или еще за что-то. Любовь не выбирают, и иногда с этим очень не везет, сама же знаешь.
- Знаю и не хочу опять этого. Не нужна мне любовь ни его, ни вообще. Меня и так всё устраивало.
- Ну и дура! – окрысилась Котонами. - Помрешь старой девой, одинокой, несчастной и ненавидящей весь мир.
Подхватив вещи, она вылетела из комнаты отдела «Люби меня», громко хлопнув дверью.
Оставшиеся девушки дружно вздрогнули. На некоторое время в комнате повисла тишина. Чиори неспешно переоделась и, убрав розовый комбинезон, решилась наконец высказаться:
- Могами-сан, почему ты не хочешь поверить, что тебя может кто-то полюбить? Я так поняла, у тебя уже был неудачный опыт с этим Фувой, и ты боишься? – Кёко не отвечала, угрюмо сверля взглядом сценарий. – Знаешь, наверное, я в тебе ошибалась. Я считала тебя очень сильным человеком, не пасующим перед трудностями. Ведь когда у тебя что-то не получается, ты же обычно не останавливаешься на полпути. Насколько я знаю, тебя не становили неудачи, когда ты хотела попасть в мир шоу-бизнеса. Ты не сдавалась, а делала новые попытки, не все они заканчивались удачей, и в конце концов тебе повезло. И в дальнейшей работе было также.
- Там у меня был цель.
- Но зачем тогда ты здесь? – Амамия обвела рукой комнату отдела. – Зачем-то ты оказалась в «Люби меня». Если бы тебе это так не нравилось, ты бы со всем своим упорством искала способы покинуть отдел, оставаясь в агентстве. Не всё получается, как мы хотим, и не всегда мы получаем лишь положительные эмоции. Но почему, когда дело касается чувств, ты боишься сделать новый шаг?
Амамия присела на корточки рядом с Кёко, попытавшись заглянуть ей в глаза. Та лишь пожала плечами.
- Просто поговори с ним. Тебя же никто не просит срочно влюбляться в него в ответ. Он и так себя ужасно чувствует, но твое поведение еще больше вгоняет его в депрессию. Только разговор. Он нужен вам обоим, я вижу, что тебя эта ситуация тоже мучает. И… вспомни, с чего всё началось, и найди в себе силы.
Она дружески сжала рукой ладонь Кёко. Затем накинула на плечо сумку и ушла, тихо прикрыв дверь.
Кёко осталась одна.
«Всё не может слишком просто?..»
За последнее время они с Реном пересеклись лишь пару раз. Но кроме формального приветствия не сказали друг другу ни слова. Кёко вообще старалась на него не смотреть. Но иногда прямо кожей чувствовала его взгляд и подавляла желание обернуться. Она ощущала страх из-за его признания, хотя и не верила его словам. А еще ей было ужасно стыдно из-за того, что накричала на него.
Кёко бездумно принялась листать сценарий. Заметив лежащий между двух страниц цветок мальвы, она замерла. Девушка нашла его два дня назад поверх своей сумки вместе с запиской с одним единственным словом «прости». Рука не поднялась выкинуть очередное послание, и, чтобы никто не заметил, она торопливо сунула цветок в сценарий. Могами осторожно коснулась еще ярких лепестков. «А ведь я уже простила», - неожиданно поняла она. Злость и раздражение ушли. «И если… только на секунду посчитать его слова правдой, то… то это просто ужас, что я ему наговорила тогда». Кёко вспомнила свою боль от жестоких слов Шотаро, и ей стало очень неуютно от того, что она чем-то напомнила себе его. «А ведь когда Цуруга-сан узнал про Бо, ничего мне не сказал, не разозлился, не изменил своего отношения, хотя он таким с цыпленком делился», - девушка с досадой стукнула себя кулачком по лбу. «Тогда получается, та школьница, которая ему нравится… Ой!.. Меня любит Цуруга-сан…»
- Меня л-любит Цуруга-сан, - фраза звучала ужасно нелепо.
«Невозможно же. Это… Это как в сказке, а я уже столько раз убеждалась, что сказок не существует… Амамия-сан сказала вспомнить, с чего всё началось… Наверное, с примулы. Я и правда, как та девушка из легенды, которая ничего не замечала».
Кёко попыталась вспомнить, что хозяйка говорила о примуле. Взгляд упал на забытую Чиори книгу о языке цветов. Девушка активно зашелестела страницами.
Примула – безрассудная влюбленность. «Я не могу без тебя жить».
Могами решительно захлопнула книгу: «Я должна поговорить с ним».
***
Кёко уже несколько минут топталась за углом в одном из коридоров телестудии, то и дело украдкой выглядывая и посматривая на сидевшего в одиночестве Рена, но подойти никак не решалась.
«И чего Мооко-сан всякие ужасы рассказывала, только осунулся немного, а так выглядит как обычно», - тихо буркнула под нос девушка, пытаясь успокоить ворочавшуюся совесть. Сделав глубокий вдох, она выскользнула из-за угла.
Тихие шаги и робкое:
- Добрый вечер, Цуруга-сан, - заставили Рена в неверии вскинуть голову. Перед ним и правда застыла Кёко. И, кажется, не собиралась сбегать, ругаться, но чувствовала себя, судя по всему, очень неуверенно.
- Добрый вечер, - нейтрально ответил он, не зная, чего от нее ждать.
- Я вас искала… Хотела поговорить, - она очень волновалась. – В общем… вот.
Могами шагнула ближе к нему, вытягивая вперед сложенные лодочками и прижатые друг к другу ладони. И так застыла. Он мгновение недоумевал, затем осторожно подался вперед и протянул раскрытую ладонь. Кёко аккуратно провела над ней руками, и в его ладонь упал цветок белой циннии. Его растерянный взгляд перебегал с цветка на Кёко, пальцы подрагивали.
- Вы…
- Я вас прощаю… В самом деле прощаю. Вот что я хотела сказать.
Она подняла на него взгляд и увидела, как на его губах расцветает неуверенная, но радостная улыбка. Кёко в смущении спрятала руки за спину, у нее самой словно камень с души свалился.
- Могами-сан, спасибо. Вы не представляете, что это значит для меня.
- Мне тоже стало легче. Я чувствовала себя ужасно, из-за того что накричала на вас. – Она робко поинтересовалась. – Мы можем общаться как раньше?
- Вы уверены, что у нас это получится? Вы забыли о моих чувствах к вам или решили сделать вид, что этой части разговора не было? – Уголки его губ опустились. Под его внимательным серьезным взглядом она замерла, страстно желая оказаться подальше.
- Нет, - Кёко сглотнула. - Я помню. Но, Цурга-сан, я не могу ответить вам тем же. Вы мой сэмпай, замечательный талантливый актер, и я бесконечно вами восхищаюсь, - затараторила она с возрастающим воодушевлением. - Вы великолепны во всем, что делаете, почти во всем, - она вспомнила его омлет. – Вы всегда так добры ко мне, заботливы и внимательны, мне нравится с вами общаться, и я точно знаю, что не хочу этого терять. Но…
Она боялась снова его обидеть своими словами, но он слушал ее спокойно и внимательно, а на лице появлялась чуть лукавая улыбка.
- Ну, это уже не мало. И поэтому я всё же рискну спросить, Могами-сан, вы будете встречаться со мной?
- А?! – Она не сразу нашла подходящие слова и только беззвучно разевала рот. – Цуруга-сан, я же объяснила…
- Я слышал и понял, что ненависти вы ко мне не испытываете, скорее наоборот... Послушайте, я не прошу от вас заверений в ответных чувствах. Но, может, вы позволите мне стать немного ближе к вам, а там посмотрим. Или вы боитесь? – Во взгляде был вызов. – Ну же, Могами-сан, соглашайтесь, в этом нет ничего страшного.
Рен подхватил цветок циннии за стебель, не отрывая глаз от собеседницы, поднес его к лицу и медленно провел по губам. Она как завороженная проследила за ласкающими кожу лепестками, с трудом сглотнула и, сделав над собой усилие, подняла взгляд выше, чтобы наткнуться на его горящий искушающий взор.
«И-и, повелитель ночи!» - от него следовало держаться подальше, но она уже решила, что не будет убегать.
- Хорошо, я согласна, только не надо на меня так смотреть, - она спрятала лицо в ладонях. Но через несколько мгновений не выдержала и, раздвинув пальцы, глянула сквозь щелочки на него. Рен смотрел на нее с ласковой, безгранично счастливой улыбкой, и она поняла, что приняла верное решение, и ощутила, что начинают гореть щеки.
- Спасибо, Могами-сан. – Рену казалось, что он спит, слишком все было неожиданно, быстро. Хотя с ней всегда так.
Кёко отняла ладони от лица:
- Только у меня условие.
Он поймал ее за запястье и потянул к себе, заставив подойти ближе.
- Какое?
Она зловеще улыбнулась:
- Давайте пока никому не будем говорить, что мы, ну-у это… - она запнулась, смутившись. Рен тихо рассмеялся.
- Достали?
Она угрюмо кивнула. Он был слишком близко, а его горячие пальцы на запястье вызывали табуны мурашек.
- Договорились. Думаю, мы с вами сумеем разыграть отличный спектакль. – На лицах актеров расплылись схожие довольные улыбки.
Он, пробежав пальцами по ее скуле, аккуратно заправил за ухо прядку волос, заставив ее поежиться, и отпустил.
- Тогда я позвоню сегодня вечером, обсудим совместный план… ммм… военной кампании. – Он усмехнулся. - А сейчас мне пора. Еще раз спасибо за то, что дали мне шанс. - Он улыбнулся чарующей улыбкой.
Кёко чувствовала, как горят щеки, в душе был полный раздрай: «И на что я сейчас согласилась?..»
Глядя ему вслед, она размышляла, смогут ли они хоть какое-то время водить окружающих за нос, потому что, как ни странно, даже его спина выражала счастье.
***
Перед сном Кёко любовалась букетом алых роз, доставленных уже знакомым курьером. Рен же засыпал, устроив на тумбочке у кровати цветок циннии, подаривший ему надежду.

Мальва – просьба о прощении, «Прости меня!»
Белая цинния – доброта, великодушие. «Я тебя прощаю».
Красная роза - любовь, страсть. «Я люблю тебя».

@темы: Фанфики